Сегодня Алексею Навальному вынесут приговор. Прокурор запросил 20 лет лишения свободы в колонии особого режима. Чудовищный, сталинский срок для любого человека, но при этом мы понимаем, что Алексея судят как главного оппозиционного политика в России.

Все, что происходит с Алексеем Навальным, — это преступление. Заказчик у этого преступления понятен. Он сидит в Кремле. Это преступление совершено большой группой, и в нее входят не только следователи, прокуроры, судьи, но и люди, которые непосредственно пытались убить Алексея. ФСБ. И сейчас мы вам это докажем.

Но сначала давайте о самом деле — и о том, за что Навального, собственно, «судили». Этот процесс, который сегодня завершится приговором, можно назвать самым засекреченным. Суд снова проходил в колонии, внутри тюрьмы, в актовом зале. Туда не пускали ни зрителей, ни журналистов. Не пустили даже родителей Алексея. Адвокатам запретили вообще хоть что-то рассказывать о том, что там происходило.

И если в прошлый раз такую закрытость оправдывали тем, что бушует коронавирус, то сейчас просто написали, что сторонники будут освещать процесс в негативном свете и будут совершать провокации, например.

Через сутки зачитают приговор, и я хотел бы сказать пару вещей до того, как он прозвучит. Чтобы, так сказать, «поставить цифры в контекст».

Срок будет большой. То, что называется «сталинский». Формула его расчёта простая: то, что попросил прокурор, минус 10–15%. Попросили 20, дадут 18 или вроде того. Это не имеет большого значения, ведь следом уже на всех парах идёт дело о терроризме. Там ещё лет 10 накинуть можно.

Так вот, у меня просьба номер один. Когда прозвучит цифра, вы, пожалуйста, не проявляйте солидарность со мной причитаниями и восклицаниями: «Как при Сталине». Лучше проявите солидарность со мной и другими политзаключёнными тем, что минутку подумайте. Подумайте, зачем нужен такой показательно огромный срок. Его главный смысл — запугать. Вас, а не меня. Я даже так скажу: персонально вас, читающего эти строки.

Вы обратили внимание — пропаганда об этом процессе молчит. По телевизору о нём не рассказывают. Потому что на «простого россиянина» история произведёт эффект неоднозначный. Восемнадцать лет за какой-то «экстремизм» без жертв и последствий покажутся ему очевидно несправедливыми, и он ещё тайно симпатизировать начнёт. А вы и так всё знаете. Вас и надо ошеломить, запугать. Суровостью приговора выбить из головы мысли о противодействии.

Пожалуйста, подумайте и поймите, что, сажая сотни, Путин пытается запугать миллионы. Мы живём в стране, где десятки миллионов человек прямо сейчас настроены против коррупции, войны и беззакония. Прямо сейчас десятки миллионов за честные выборы, демократию, сменяемость власти и хотят, чтобы Путин ушёл. Мы точно знаем, что если бы каждый десятый из тех, кто возмущён коррупцией Путина и его чиновников, вышел на улицу, то власть пала бы завтра. Точно знаем, что недовольные войной, выйдя на улицу, прекратили бы её немедленно.

Но это всё пустые мечтания. Так не работает. Кто-то должен быть первым, а им быть страшно. Россия тут не исключение. Просто недовольные не выходят на улицы стран с диктаторскими режимами почти до самого конца этих режимов: ни у нас, ни в СССР, ни в Иране, ни на Кубе, ни в ГДР. Всех перемен добиваются 10% граждан — самые активные. То есть вы. Репрессировать (посадить, наказать, оштрафовать) даже 10% из них — это полтора миллиона человек — сейчас нельзя ни политически, ни организационно. Значит, надо ошеломить и запугать, лишить охоты делать хоть что-то.

Такая путинская (да и любого, в общем, диктатора) стратегия работает. Один пример. Главной неуязвимостью нашей организации всегда было то, что нам нельзя было перекрыть деньги: нас финансируют десятки, сотни тысяч людей небольшими платежами. Не перекроешь. Но, раздувая дела о финансировании экстремизма (одно из обвинений, по которому мне завтра вынесут приговор), власти добились того, что изнутри России, а это 95% наших доноров, поддерживать стало «стремновато». А финансы — основа деятельности, без них никуда. Запугивание сработало отлично. Напоминаю, кстати, что вот инструкция, как поддерживать нас анонимно и безопасно через криптовалюту.

Честно говоря, мы ещё часто сами помогаем путинской стратегии запугивания, устраивая истерики с хватанием за сердце из-за каждого ареста, дополнительно пугая и себя, и окружающих. Обо всех надо говорить, ни о ком нельзя забывать, но при этом твёрдо осознавать: власть в России узурпирована, незаконно захвачена. Те, кто у власти, не могут удержать её без арестов невиновных. Они сажают сотни, чтобы запугать миллионы.

К этому надо относиться хладнокровно. Путин не должен достичь своей цели. И я очень хочу, чтобы в части приговора мне он её тоже не достиг. Поэтому моя просьба номер два: когда огласят приговор, думайте, пожалуйста, только одну, действительно важную мысль — что я лично ещё могу сделать, чтобы сопротивляться? Чтобы помешать негодяям и ворам, засевшим в Кремле, поедать мою страну и моё будущее? Что я могу сделать, взвесив все риски и учтя все обстоятельства?

Третья просьба самая важная. Отвечая себе на этот вопрос, не смейте, пожалуйста, говорить: «Ничего». Вы можете. Что-то может сделать каждый. С соседями поговорить, листовку повесить. Наше расследование распространить. Отправлять 500 рублей в месяц нам или другим оппозиционным организациям и СМИ. Вести блог. Участвовать в ДМП-2, писать в соцсети. Поддерживать политзаключённых. Нарисовать граффити. Выйти на митинг.

Нет ничего стыдного в том, чтобы выбрать наиболее безопасный способ противодействия. Стыдно не делать ничего. Стыдно дать себя запугать. Какой бы они там ни запланировали приговор, он не достигнет своей цели, если вы поняли, для чего это всё, и ответили: «Я не боюсь» — ежедневным хладнокровным, пусть и небольшим, но вкладом в борьбу за свободу в России.

Благодарности:

1. Вам всем, конечно, спасибо. Всё, что со мной происходит, переносить гораздо легче, потому что я чувствую вашу поддержку каждый день и каждую минуту.

2. Огромное спасибо стороне здравого смысла в юридическом безумии под названием «суд в тюрьме», что завершится завтра. Моим адвокатам Ольге Михайловой, Вадиму Кобзеву, Александру Федулову и адвокату Дани Холодного Светлане Давыдовой. Они бьются как львы.

3. Свидетелям защиты: Ступину, Кара-Мурзе, Ройзману, Чанышевой, Останину, Горинову, Яшину, Муратову, Демчук, Голикову, Николаенко, Попову, Морозу.

4. Отдельное спасибо. Главный личный мой вдохновитель в этом процессе — мой подельник Даня Холодный, случайно попавший в эту мясорубку 25-летний парень.

Даня Холодный

Техник «Навальный LIVE», из которого слепили «организатора» экстремистского сообщества — наравне со мной, Волковым и Ждановым. Я, к сожалению, его почти не знал. Ну, включает парень провода на эфирах.

Даня уже отсидел полтора года в СИЗО. В отличие от меня, на процесс его водили в наручниках. А в обед уводили и приковывали к какой-то стене. На следствии много раз предлагали свободу в обмен на показания на всех. К этим предложениям Холодный остался холоден (не удержался). Холодный бодр, весел, присутствия духа не теряет. А главное — понимает, зачем придуман этот процесс, но не даёт себя запугать и сломить свою волю. Будьте такими же.

Каждому в России известно, что совершенно беззащитен тот, кто ищет справедливости в суде. Дело такого человека безнадёжно. Ведь если уж дело дошло до суда, то силы за этим человеком нет. Потому что в стране, управляемой преступником, спорные вопросы решаются торгом, властью, подкупом, обманом, предательством и другими механизмами из реальной жизни, а не каким-то там законом.

Что и было блестяще на днях продемонстрировано, когда те, кого объявили изменниками Родины и предателями, с утра убили на глазах у всей изумлённой России несколько офицеров российской армии, а к обеду договорились о чём-то с кем-то и разошлись по домам, разделить между собой чемоданы с деньгами. Причём чемоданы не метафорические, а самые настоящие. Их даже показали по российскому телевидению.

Тем самым закону и справедливости в России в очередной раз указали на их место. И оно совсем не престижное. В суде их точно не найдёшь.

В общем-то, суд давно превратился просто в площадку, где гражданин только и может, что произнести речь без (и эта фраза повторяется в моем обвинении сотни раз) «согласования с органами государственной власти». Правда, для особо хитрых, злоупотребляющих возможностями судебных прений и последнего слова, придумали сначала закрытый суд, а потом и закрытый суд на территории тюрьмы.

Тем не менее нужно использовать любую возможность высказаться, и, выступая сейчас перед аудиторией в восемнадцать человек, семь из которых надели на головы чёрные маски, закрывающие их лица, я хочу не просто объяснить, почему я продолжаю бороться с тем бессовестным злом, которое называет себя «государственная власть РФ», но и призвать вас делать это вместе со мной.

Почему бы и нет? Может, вы и надели эти маски, потому что опасаетесь чего-то человеческого, того, что у вас есть и что может отразиться на вашем не прикрытом балаклавой лице? Например, тюремный надзиратель, который стоит сейчас за мной, по должности должен знать, какие мне предстоят суды. И вот я ему объясняю про ещё одно уголовное дело и предстоящий процесс, про срок новый, который мне грозит. Каждый раз он кивает головой, закрывает глаза и говорит: «Не понимаю я вас и никогда не пойму». Должен же я попробовать ему объяснить.

Вопрос, как поступать, — главный вопрос человечества. Ведь всё вокруг так сложно и так непонятно. Люди сбились с ног в поисках формулы правильного поступка. В поисках того, на что можно опереться, принимая решение.

Мне очень нравится формулировка нашего соотечественника, доктора филологических наук, профессора Лотмана. Выступая перед студентами, он однажды сказал: «Человек всегда находится в непредвиденной ситуации. И тут у него есть две ноги: совесть и интеллект».

Это очень мудрая мысль, как мне кажется. И опираться человек должен на обе этих ноги.

Опираться только на совесть — интуитивно правильно. Но абстрактная мораль, не учитывающая человеческую натуру и реальный мир, выродится или в глупость, или в злодеяние, как было уже не раз.

А вот опора на интеллект без совести — именно она сейчас в основе российского государства. Изначально эта идея казалась элитам логичной. Используя нефть, газ и другие ресурсы, мы построим бессовестное, но хитрое, современное, рациональное, безжалостное государство. Мы станем богаче, чем цари прежних лет. И нефти у нас так много, что и населению что-то достанется. Используя мир противоречий и уязвимость демократии, мы станем лидерами, и нас будут уважать. А если нет, то тогда бояться.

Но происходит то же, что и везде. Интеллект, не ограниченный совестью, шепчет: отними, укради. Если ты сильнее, то твои интересы всегда важнее, чем права других.

Не желая опираться на ногу совести, моя Россия сделала несколько больших прыжков, расталкивая всех вокруг, но потом поскользнулась и с грохотом, разрушая всё вокруг, рухнула. И барахтается сейчас в луже то ли грязи, то ли крови, с переломанными костями, с нищим, ограбленным населением, а вокруг лежат десятки тысяч погибших в самой глупой и бессмысленной войне 21 века.

Но рано или поздно, конечно, снова поднимется. И от нас зависит, на что она будет опираться в будущем.

Я поступаю, как мне кажется, последовательно. Без всякой драмы.

Я люблю Россию. Мой интеллект говорит мне, что жить в свободной и процветающей стране лучше, чем в коррупционной и нищей. А когда я стою здесь и смотрю на этот суд, моя совесть говорит, что справедливости в таком суде не будет ни для меня, ни для кого-то другого. Страна, где нет справедливого суда, никогда не станет процветающей. Значит — теперь снова говорит интеллект — будет разумно и правильно с моей стороны бороться за независимый суд, честные выборы, быть против коррупции, так как тогда я достигну своей цели и смогу жить в моей свободной, процветающей России.

Вам, может, сейчас кажется, что я сумасшедший, а вы все нормальные, — ведь нельзя плыть против течения. А мне кажется, это вы сошли с ума. У вас единственная, Богом данная жизнь, и на что вы решили её потратить? На то, чтобы надеть себе на плечи мантии, а на голову эти чёрные маски и защищать тех, кто вас ещё и грабит? Чтобы помочь тому, у кого десять дворцов, построить одиннадцатый?

Для того, чтобы в мир пришёл новый человек, двое людей должны заранее согласиться с тем, что пойдут на какие-то жертвы. Нового человека придётся рожать в муках, а потом проводить с ним бессонные ночи, а потом заводить с ним собаку. Потом гулять с этой собакой.

И точно так же для того, чтобы родилась новая, свободная, богатая страна, у неё должны быть родители. Те, кто её хочет. Кто её ждет и кто готов идти на какие-то жертвы ради её рождения. Понимая, что она того стоит. Вовсе не обязательно всем идти в тюрьму. Это скорее лотерея, и я вытянул такой билет. Но принести какую-то жертву, какое-то усилие должен сделать каждый.

Я обвиняюсь в том, что разжигаю ненависть к представителям власти и спецслужб, судьям и членам партии «Единая Россия». Но нет, я не разжигаю ненависть. Я просто помню, что у человека две ноги: совесть и интеллект. И когда вам надоест поскальзываться с этой властью, расшибая себе лоб и будущее, когда вы наконец поймёте, что отказ от совести в итоге приведёт к исчезновению интеллекта, тогда, может быть, вы встанете на те две ноги, на которых должен стоять человек, и мы вместе сможем приблизить Прекрасную Россию Будущего.

Это Лилия Чанышева.

Лилия живет в Уфе, и очень любит свой родной Башкортостан. Вот она на дне республики, танцует в национальном костюме.

Она любит кататься на лыжах и гулять. Играет в футбол и волейбол. Любит хоккей и болеет за родной «Салават Юлаев».

Недавно Лилия вышла замуж.

Обычная молодая женщина. Работает, отдыхает, ходит в походы и в театр, ездит в отпуск. Живет совершенно нормальной жизнью.

А это Путин. И он ненавидит Лилию.

Он считает, что она враг, предательница, преступница и должна сидеть в тюрьме. И не год, не два, а десять лет.

Вы скажете: такая приятная девушка, что она такого сделала? Какие еще 10 лет?!

А дело в том, что Лилия Чанышева — политик. Это ее работа. 4 года она была координатором штаба Навального в Уфе.

Делала расследования, выступала на митингах, публично критиковала чиновников. У нее есть своя политическая программа, с которой она шла на конкурс сити-менеджера Уфы.

9 ноября к ней в квартиру вломилась полиция.

Провели обыск, увезли Лилию на допрос. С допроса она не вышла — ее прямо там задержали на 48 часов до суда. Обвинение — создание экстремистского сообщества.

10 ноября суд отправил Лилию в СИЗО. Сейчас она единственный человек, арестованный в связи с признанием ФБК экстремистской организацией. То есть самая опасная преступница. Прямо сейчас даже опаснее Навального — ему обвинение еще не предъявлено.

Лилия пришла к нам работать в 2017 году, когда мы только открыли штаб в Уфе. Мы тогда впервые разворачивали такую огромную региональную сеть и было неясно, как вообще мы наладим эту работу, легко ли будет искать людей. А Лилия до этого работала в Делойте — крупнейшей аудиторской компании, входящей в большую четверку. Там у нее была хорошая зарплата, страховка, прекрасные перспективы: могла бы стать главой офиса, переехать на повышение в Москву. Жизнь была стабильна и предсказуема. Но Лилия решила уволиться из Делойта и работать у нас, даже несмотря на то, что мы могли платить ей в 3 раза меньше. Потому что она прямо по-настоящему хотела заниматься политикой.

За 4 года, которые прошли с открытия штабов, везде были какие-то перестановки, люди приходили и уходили. Но Лилия все эти годы была координатором штаба в Уфе. Более того, под ее руководством уфимский штаб был одним из лучших.

Когда президентская кампания закончилась, работа штабов изменилась — они сосредоточились на своих регионах, местных коррупционерах. И вот окончательно стало ясно, что Лилия — идеальный политик. Она не просто менеджер, который хорошо выполняет административные функции, она по-настоящему горит работой, умеет ее делать и она ничего не боится.

Лилия организовывала митинги. Лилия защищала Куштау. Лилия несколько раз пыталась участвовать в выборах, но до них ее не допускали. Она делала расследования против башкирских чиновников и главное — местного губернатора Хабирова. Она возглавляла наблюдение на выборах в Новосибирске в 2020 году — именно тогда с помощью Умного голосования нам удалось провести в местный парламент координатора нашего новосибирского штаба, Сергея Бойко.

И, разумеется, чем больше Лилия делала, тем больше усиливалось давление на нее. Суд обязывал ее выплачивать колоссальные штрафы за организацию митингов. Несколько раз она сидела в спецприемнике. Ей повредили машину, облив краской. В 2019 году она пришла на публичные слушания по проекту бюджета Башкортостана, чтобы выступить там с его критикой, — и ее выдворили из здания Госсобрания силой.

И ничего из этого Лилию не испугало.

Когда весной против ФБК завели дело об экстремизме, мы закрыли нашу региональную сеть. Заранее, до суда, чтобы обезопасить людей, которые раньше у нас работали. Для Лилии это стало большим ударом, потому что ей, по сути, нужно было отказываться от дела, которое она любила больше всего, и начинать новую жизнь.

Она попыталась. В апреле Лилия вышла замуж. Они с мужем твердо решили не уезжать из России. Лилия занялась плетением макраме на заказ. Они планировали завести ребенка.

Но Путин не дал ей начать новую жизнь. К ней ворвались с обыском, увезли на допрос, задержали до суда, а суд отправил ее в СИЗО как экстремистку.

На суде Лилия сообщила, что, вероятно, беременна. Срок маленький — 14 дней — и она не успела еще пройти обследование. А тюремные медики, конечно, ничего не устанавливали.

Просто представьте. 4 года человек работает совершенно официально. Снимает офис в центре Уфы. Платит налоги. ФБК и штабы каждый год подают в Минюст отчет как некоммерческая организация. Ни у кого нет вопросов. А потом суд внезапно объявляет эту работу экстремистской. Это безумие, но ЛАДНО. Закон ведь не имеет обратной силы. С июня работа на Навального — экстремизм, но до этого она ведь была совершенно легальна. Как в принципе человека можно посадить постфактум за его работу, к которой на протяжении 4 лет не было никаких претензий? Оказалось, можно. И из всех посадили именно Лилию — за то, что она храбрая, честная и непримиримая.

В первый раз Лилию арестовали на 5 суток за митинги 28 января 2018 года. И это казалось просто немыслимо — женщину за митинг под арест! Тогда аресты вообще еще казались чем-то экстраординарным, даже к судам над Алексеем еще не привыкли. А тут интеллигентная девушка-аудитор — и в спецприемник.

Потом многое вошло в норму. Административные аресты вошли в норму. Домашние аресты. Мы видели, что ничего не стоит развернуть самолет и посадить человека.

Но вот прямо сейчас на наших глазах пытаются сделать нормой очередной кошмар. Мы прямо в эпицентре этого. От нас зависит, станет ли это обыденностью. Если мы сейчас спокойно проглотим, что Лилию Чанышеву обвинили в экстремизме и посадили за ее официальную работу, то они пойдут дальше. И завтра с любым из нас может произойти что угодно.

Это, правда, очень важно осознать. На наших глазах молодую женщину суд отправил в СИЗО. На это заседание пустили журналистов — но не пустили ее мужа. Просто так. Решение об аресте судья «принимал» 20 минут — этого бы ему не хватило даже на то, чтобы под диктовку напечатать решение на компьютере.

Мы видели много политических процессов, но до этого Кремль пытался как-то замаскировать обвинение. Мол, мы вас не за политику сажаем, а за мошенничество. Но тут они уже прямо сказали: мы посадим Лилию Чанышеву за то, что она занималась политикой, обвиняла чиновников в коррупции, находила этому доказательства, организовывала митинги. Мы посадим ее за то, что она хотела честных выборов, нормальных зарплат и справедливости. Мы посадим ее за то, что она не захотела уезжать. Мы посадим ее в назидание всем, чтобы вы сидели тихо и не смели пикнуть, пока мы и дальше будем вас грабить.

Лилии по обвинению в экстремизме грозит 10 лет. Путин может одним движением сломать жизнь ей и ее родным. Но совершенно точно мы можем этому помешать. Мы должны этому помешать. Это не просто какой-то очередной арест, которых теперь стало так много. Это новая ступенька на пути к тому, чтобы уничтожить всех. Чтобы в России остались только чиновники, которые воруют, и нищие, бесправные люди, которые научились только молча выживать и не видят никакой надежды. Если мы сейчас будем стоять в стороне и молчать, то это станет нашим будущим.

Поэтому самое важное, что нужно сейчас сделать. О Лилии нужно говорить как можно больше. Нужно рассказывать всем, чем она занималась, в чем ее обвиняют и почему. Это история в самом деле абсолютно немыслимая, исключительная. Но большинство просто о ней не узнает, если вы им не расскажете. Не хотите объяснять сами — просто пошлите этот ролик. Повесьте его в соцсетях.

Чем больше мы будем об этом говорить, тем больше шансов, что следующие 10 лет Лилия не проведет в тюрьме. Что ее жизнь, жизнь ее мужа и ее родителей не превратится в ад. Но и что наша собственная жизнь не превратиться. Мы не можем допустить такое.